Наместник Покрово — Эннатского мужского монастыря в с. Дедово Федоровского района архимандрит Николай (Чернышов):
— В 1993 году я прибыл в Уфимскую епархию из Риги в сане диакона, где через полгода был рукоположен в иереи. Нину Михайловну, так звали матушку Рафаилу в то время, я постоянно видел на клиросе, но близкого общения у нас не было. Потом я уехал для восстановления храма в с. Ира.
В последующие годы я не однажды видел Нину Михайловну в том же Сергиевском храме, очень много слышал о ней, но по-прежнему общения между нами никакого не было. Уже в то время она, как мне тогда казалось, была окружена легендой. Многие считали, что она непростая женщина, свидетельствовали о ее прозорливости, даре исцеления. Но совершенно бесспорно было одно — в Нине Михайловне было что-то такое, что притягивало взгляд и вызывало уважение.
Наше знакомство состоялось где-то лет через десять, в 2003 году, можно сказать, случайно, у нее дома. К тому времени она уже потеряла зрение, но в это трудно было поверить, настолько естественным и спокойным было выражение ее лица. Приятно поразило, с каким уважением и любовью к священнику приняла она благословение, с какой радостью встречала гостя в своем доме! Подумалось: какое смирение, какое благородство, какая необыкновенная сила духа!
Воистину, если человек обладает каким-то даром, то он непременно проявится при общении, и когда заговорили о болезнях, а к 50-летнему возрасту их накапливается немало, мне просто было интересно, что она скажет и что будет делать.
Матушка постелила на пол чистую простынь, я снял рубашку, лег, и она стала обследовать руками мой позвоночник. Я по чувствовал необыкновенную энергию ее рук, которые легко скользили по моей спине. Ее голос, речь подсказывали, что она действительно необыкновенный, духовно мудрый человек, к тому же наделенный Божественной энергией. Знакомство только состоялось, а мне казалось, что я знаю матушку Моисею уже давно. Во всем ее разговоре, манере общения чувствовалось не только большое знание жизни, но присутствие особой Божией благодати. А как тактично, с каким уважением вела она беседу со священником, нажимая на духовные болевые точки. На прощанье, как бы в шутку, сказала: «Смотри, батюшка, не возгордись, а то вырастут крылья». Я ответил, что во мне, вроде бы, нет той гордости и крылья не должны вырасти…
Завершив все дела в Уфе, я возвращался в Иру. День, как всегда, был насыщенным, было немало полезных встреч, но самое сильное впечатление осталось от общения с матушкой. С улыбкой вспомнил ее последнее напутствие о крыльях… и вдруг почувствовал такое сильное желание почесать лопатки, будто там действительно начинает что-то расти. Увидев у дороги столб, я готов был попросить водителя остановить машину, чтобы выйти и почесать спину.
Возникла мысль: «Ну вот и сбывается матушкино предсказание», — и я вслух рассмеялся. Мои попутчики недоуменно смотрели на меня, и мне пришлось рассказать им, о чем предупредила меня провидица…
Вот с такого памятного случая и началось наше духовное знакомство с матушкой Рафаилой.
Во время одной из поездок в Уфу, это было в дни Великого Поста, я предложил матушке поехать погостить в Марфо-Мариинскую обитель милосердия в с. Ира, и она согласилась. За неделю до Пасхи, на страстную седмицу, она приехала с нами в с. Ира, и мы поселили ее в келью через стенку с домовой церковью великомученицы Ирины в женском монашеском корпусе, где старшей была монахиня Серафима, ныне настоятельница Марфо-Мариинского женского монастыря.
Побыв до Пасхи в нашей обители, матушка приняла решение, что больше отсюда не уедет. В послушание к ней поставили послушницу Фатинию (Ракитину), сейчас она настоятельница Богородице-Смоленского Бугабашского женского монастыря нашей Уфимской епархии.
Так у нас появилась духовная наставница, старица в возрасте 85 лет, но сильная духом. Уже в Уфе у нее было много духовных чад, и с переездом матушки в с. Ира весь поток людской направился к нам в обитель. Наши сестры могли в любое время попасть к ней в келью, просить духовного совета, и при беседе она обязательно смотрела болезни, наставляла, как очиститься от грехов. Ее руки имели чудодейственную силу. Я знаю множество случаев чудесного исцеления. Она была слепая, но духовно видела больше, чем мы, зрячие. Перед ее духовным взором открывалась душа человека, она видела все его недуги и помогала избавиться от них даже в тех случаях, когда была бессильна медицина. Восемь женщин, страдающих, по мнению врачей, бесплодием, после лечения у матушки обрели счастье материнства.
Вспоминаю случай, когда мое духовное чадо Надежда из Мелеуза везла свою беременную дочь на повторную диагностику на УЗИ в г. Кумертау, и по пути они заехали в с. Ира к матушке Рафаиле. Женщины были в сильном расстройстве: в женской консультации г. Мелеуза им сказали, что у ребенка пуповина обмотана вокруг шеи. Осмотрев беременную, матушка сказала, что случай действительно трудный, но матерь Божия нам поможет. И расправила пуповину. Потом Надежда рассказала, что при обследовании в Кумертау первичный диагноз Мелеузовских врачей не подтвердился. Ребенку ничего не угрожало.
У матушки был великий дар прозорливости. Помогая болящим, при разговоре с ними она бережно и тактично указывала на грехи, через которые Господь попускал болезни. Однажды один мой знакомый попросил, чтобы матушка посмотрела его, у него на руках были шишки, и он всегда носил рубашку с длинными рукавами. Осмотрев его руками, матушка спросила, сколько у него деток, он сказал ей, что двое, а она уточнила, а еще двое где? Он был в смятении. Матушка Серафима, присутствующая при этом, слышала, как мужчина подтвердил, что, оказывается, один ребенок умер, а еще один был убит в утробе матери.
У одной женщины был камень в желчном пузыре, ее привезли к матушке перед операцией, матушка сказала, что постарается, чтобы камень вышел. Что она делала своими руками, я не видел, но на прощанье она сказала женщине, что ночью будет больно, но камень выйдет. Перед операцией той женщине сделали снимок и не обнаружили камень. Врач долго сравнивал снимки, но и повторное обследование показало, что камня нет. Ей пришлось признаться, что она была на лечении у монахини и она помогла ей с Божьей силой изгнать камень. Операцию отменили.
Все случаи не опишешь, но про те, которые касались непосредственно моих близких, расскажу. Моя младшая дочь во время второй беременности за месяц перед родами полола огород и вдруг звонит мне, что у нее заболел живот и она почувствовала, что ребенок опустился. Я сказал, чтобы она быстренько ехала к матушке Рафаиле. Та поругала ее, что не бережет себя, а потом стала помогать. Я слышал за дверью, как она, поправляя ребенка, ласково разговаривала с ним: «Ишь, расселся, как на стульчике, иди, иди на место, тебе еще рано…».
Матушка была для нас скорой помощью. При любой трудной ситуации она наставляла духовно и помогала телесно.
Одна из моих внучек перестала есть, стала слабенькой и болезненной, и дочь привела ее к матушке, которая сказала, что у девочки не работает кишечник. После матушкиного лечения внучка сразу повеселела и пошла на поправку.
Матушка Рафаила была для очень многих людей и целительницей, и духовницей, и советчицей, и утешительницей, к ней все шли с верой и надеждой. И ко всем она относилась одинаково, с большой любовью, независимо от их положения и греховности. Как любящая мать, скорбела и молилась за всех.
Провидение у нее было велико. И потому считалось: как матушка скажет, так и нужно поступать, в ее словах — воля Божья.
Я был свидетелем того, как за непослушание Богу очень тяжкие страдания выпали в жизни на одну из женщин, трудниц обители, жившую здесь несколько лет с ребенком 3-4 лет. Был у нее также сын в возрасте 19 лет, но он жил на стороне. И получилось так, что эта женщина познакомилась в обители с мужчиной и решила создать с ним семью. Я отговаривал ее от этого шага, но она стояла на своем. Тогда я посоветовал ей пойти за благословением к матушке Рафаиле и дальше поступать так, как она скажет, на то будет воля Божья, а самой ей посоветовал усердно молиться. Она пришла к матушке, и та ей посоветовала не уходить из обители, сказав: «Если ты уйдешь, тебя постигнет горе».
Женщина обещала остаться, но утром уехала. Она была уже беременна, видимо, поэтому и ослушалась матушку. Поселились они с сожителем в одной из деревень под Мелеузом, но жизнь не складывалась, он пил, не работал, к тому же сильно обижал эту женщину. Через некоторое время к ней приехал ее старший сын, стал работать трактористом, время было трудное, платили натуральными продуктами: мукой, крупами, сын зарабатывал, а «тятяка» пропивал, к тому же устраивал драки. К тому времени женщина родила мальчика, но и этот факт никак не образумил ее сожителя, сын не выдержал и уехал к родственникам, чтобы там устроиться на работу. Но, видимо, и там что-то не сладилось. Долгое время мать не получала от сына никаких известий, а весной в лесопосадке обнаружили его труп — повесился, в кармане нашли записку: «Мама, прости, я ничем не мог тебе помочь, видя твои страдания». А беда будто шла по стопам несчастной: сожитель по пьянке отморозил ноги, продолжил пить и издеваться над. ней и, не выдержав всего этого, она убила его молотком. Был суд, ей дали условный срок, но в конце концов она попала в психбольницу, а дети растерялись.
Конец истории не знаю. Но она очень поучительна: слово духовника идет не от него самого, а от Бога, и что может случиться, когда оно останется неуслышанным.
Провидение у матушки Рафаилы было действительно от Бога. Ей было ведомо очень многое, и она с большим терпением несла свой крест, усердно молясь за всех нас, грешных.
У меня тяжело болела матушка. Ее привезли из больницы перед Пасхой, и она попросилась пожить у дочери. После Пасхи, в первый день светлой седмицы, я зашел в монашеский корпус пообедать и услышал, как матушка Рафаила сказала своей келейнице, что матушка умирает. Я быстро пошел к дочери, но успокоился, увидев, что матушка играет с внуками, но предупредил дочь, что маму надо перевезти домой. Через неделю моя жена скончалась. Мы три раза успели причастить и соборовать ее, и она на Радоницу с миром отошла ко Господу. Матушка Рафаила предвидела ее кончину.
После смерти матушки (супруги) я принял монашество и был направлен высокопреосвяшеннейшим Никоном, архиепископом Уфимским и Стерлитамакским, в Дедово наместником ПокровоЭннатского мужского монастыря. Матушка никогда не была в этих местах и пожелала побыть здесь. Она приехала вместе с келейницей Варварой погостить, да так и прижилась у нас, ей понравились условия, здесь было спокойнее, можно было выходить на улицу на прогулки. К тому же она не раз говорила мне: «Куда ты, туда и я. Ты меня взял, ты меня и похоронишь».
Так оно и получилось. Наш Покрово-Эннатский мужской монастырь стал для матушки Рафаилы последней земной обителью…
Она по-прежнему много молилась и редко была одна. Услышав, что матушка Рафаила находится в нашем монастыре, ее духовные чада потянулись к ней сюда, как всегда, за помощью, за духовным советом. К тому времени она уже была схимницей, не лечила, а наставляла духовно, и хотя была уже очень слаба, с приходящими к ней людьми: и со старыми знакомыми, и с новыми, общалась охотно, никому не отказывала в приеме, как мы ни старались ограничить посещения.
Монахиня Серафима с сестрами тоже часто приезжали к ней. Им тоже очень не хватало присутствия матушки в их обители, общения с ней.
Матушка Рафаила считала меня своим духовником, но я считал ее своей духовной матерью. Всегда советовался с ней, мне дорого было каждое ее слово. Я всегда верил: как скажет матушка, так и будет. И что не было до конца осмыслено при ее жизни, стало понятно потом.
Она часто говорила про цифру 90.
На Казанскую, 4 ноября 2007 года, ей исполнилось 90 лет. Теперь уже можно сказать, что к своему такому большому юбилею она приближалась на последнем дыхании. И, как мне всегда казалось, она знала день своей смерти. Готовясь отметить матушкин юбилей, мы почему-то были уверены, что она непременно доживет до него. И Господь дал ей, своей угоднице, для этого силы. На 90-летие к матушке съехалось большое количество ее духовных чад, священников, родных, чтобы поздравить ее. И всем охота было, чтобы она уделила каждому внимание. Телесно она была немощна, а духовно крепка. После Божественной Литургии и молебна с чтением акафиста Божьей матери, ее увели в келью немного отдохнуть. Ее дочери накрыли праздничный стол на 200 человек и всех с любовью накормили. Матушку вывели в храм, и всем, кто был и хотел подойти к ней и взять наставление и благословение, она уделила время. Мы еще не знали, что это была ее последняя встреча с людьми. Через пять дней она умерла. Последний день ее жизни был таков, и дай Бог каждому из нас закончить так свою земную жизнь. На утренних молитвах она прислала келейницу инокиню Варвару (монахиню Моисею), которая передала мне, что матушка хочет причаститься. Взяв запасные дары, я пришел к ней в келью, исповедовал и причастил. Она меня попросила, чтобы я позвонил монахине Серафиме: «Пусть приедет благословит меня крестом, и я пойду…» Моисея спросила, кто ей это сказал. Она со смирением, как ребенок, ответила: «Боженька», но я не понял и сказал с шуткой, чтобы она отложила это мероприятие, у меня есть другое — венчание в г. Кумертау.
Утром я занялся своими делами, а в половине двенадцатого ко мне с тревогой постучалась келейница и сказала, что с матушкой что-то неладно, она стала заговариваться. Я тотчас поспешил к матушке. Ей, действительно, было плохо, она уже невнятно говорила. Последние ее слова были: «Праведники возрадуются, а грешники — восплачутся». После этого ее парализовало. По нашему звонку приехала матушка Серафима с сестрами и привезла крест со святыми мощами, мы молились у постели матушки Рафаилы, позвонили ее дочерям в г. Уфу. Приехали Алевтина и Мария, слава Богу, успели, хотя их мама уже была в беспамятстве. В этот же день, в 22 часа, она умерла.
В воскресенье мы провожали ее в последний путь. Что удивительно, я не чувствовал скорби. Умом сознавал, что это горе, а сердцем ощущал духовную радость. И это чувство не покидает меня до сих пор. Всегда кажется, что матушка незримо присутствует рядом. Воистину: когда умирает праведник, скорби не бывает, а бывает радостная печаль, так как праведник идет в рай.
Даже после смерти матушка Рафаила не оставила меня. При жизни она часто говорила, что всегда почитала и любила святителя Николая, а он мой покровитель. Что удивительно, 40-й день со дня кончины матушки пришелся на праздник святителя Николая. И снова в обители было много гостей, и ее дочери снова накрыли поминальный и праздничный стол. Так у нас с ней получился общий праздник. Уже без нее.
Это совсем малое воспоминание, ибо все не опишешь и не расскажешь.
Матушка Рафаила постоянно призывала всех молиться Богу и Божией Матери, говорила, что только в этом наше спасение. И неустанно молилась за всех нас грешных, ни днем ни ночью не расставаясь с четками. После общения с ней люли говорили, что от ее слов и душа теплела, и мир становился светлее. Столько любви исходило от нее на каждого человека! И любовь эта была не лицемерная, поистине любовь во Христе, потому она и грела, и радовала каждого.
Матушка Серафима, настоятельница Марфо-Мариинского женского монастыря:
Вот уже доходит год со дня кончины всеми нами любимой и глубоко уважаемой схимонахини Рафаилы. Но всем, кто знал ее, общался с ней, обращался за помощью, трудно смириться с мыслью, что ее нет среди нас. Потому что невозможно забыть теплоту ее рук, горячую любовь сердца, отзывчивость, доброту и сострадательность. Она встречала всех с необыкновенным радушием и любовью, никто не уходил от нее неутешенным, без мудрого совета или наставления. Огромный жизненный опыт, глубокая внутренняя духовность позволяли ей найти путь к каждому сердцу, а ее способность исцелять недугующих была поистине чудодейственной.
Я сама не раз была тому свидетелем и верю, что ее молитвенная поддержка и сегодня помогает очень многим людям, приходившим к ней когда-то со своими проблемами со здоровьем, за духовным утешением и поддержкой и кто с верою прибегает к ней за помощью и сейчас.
Лично сама я познакомилась с матушкой Рафаилой еще до того, как она приехала на жительство в нашу обитель милосердия в с. Ира. Тогда она жила в Уфе и звали ее Ниной Михайловной. Уже в то время я была наслышана о ней, как о необычном человеке, и при первой же встрече лично убедилась в этом.
Она уже не видела телесно, но поражала ее способность «видеть» духовными очами любого человека изнутри, руками находить все его болезненные места и с Божьей помощью исцелять людей от самых тяжелых недугов.
В нашу обитель, где я в то время была старшей монахиней, матушка приехала погостить в марте 2003 года, в последнюю неделю Великого поста, как она думала вначале, на недельку, а потом решила остаться на постоянное жительство. К тому времени она приняла монашество с именем Моисея. Пребывание в наших стенах необычной старицы заметно изменило жизнь обители. К ней ехали отовсюду, и она с большой любовью лечила, утешала, наставляла каждого, кто переступал порог ее кельи. Ее дух мудрости, необычный дар исцеления приводил ко спасению десятки и сотни людей. Но главное, как я считаю, помогала людям ее молитвенная поддержка. А молилась она денно и нощно, и за своих близких, и за совершенно чужих людей, и за живых, и за усопших. Всех помнила, всех любила, всем старалась помочь по воле Божьей. Сколько людей благодарны ей за духовное прозрение, укрепление веры, скольким женщинам помогла обрести счастье материнства, казалось бы, уже в безнадежных случаях.
Враг не любит истинно верующих за крепкую веру, высокую духовность, вот и матушку, по ее рассказам, сильно одолевали бесы, пока она не приняла монашество. И перед кончиной приняла она от них большие страдания и мучения как последнее очищение от земных грехов.
«Здесь мы в гостях, — любила она повторять, — поживем, сколько Бог даст, и домой пойдем. Что здесь заработаем, получим там». И постоянно наставляла всех своих духовных чад, всех недугующих и страждущих молиться и молиться: и за себя, и за детей, и за всех родных.
Чувствуя свой смертный час, матушка Рафаила попросила отца Николая, наместника Покрово-Эннатского мужского монастыря, где она доживала последние месяцы и дни своей жизни, чтобы я срочно приехала к ней, благословила перед кончиной. И будто собиралась что-то мне сказать. Но к нашему приезду она была уже без сознания, о чем я очень сожалею. Но я верю, что наша дорогая матушка пребывает в обители отца нашего небесного и молится за нас, как и мы здесь за нее.
Мы любили и любим ее и бесконечно благодарны Богу за то, что, сподобил общаться и быть рядом с ней.
Монахиня Моисея, келейница матушки Рафаилы, ныне настоятельница Смоленско-Бугабашского женского монастыря:
— Прошло не так много времени, как не стало с нами матушки схимонахини Рафаилы, конечно же, в земной жизни. В небесной она будет с нами всегда… Удивительный человек, светильник в Православии нашего времени. Хочу сразу поблагодарить Господа за то, что мне, недостойной, пришлось быть келейницей такого непростого человека, не побоюсь сказать, угодницы Божией.
Познакомилась я с ней в г. Уфе, когда приехала, как и многие, полечиться, по благословению иерея Валерия, ныне почившего, из п. Авзян, который много о ней рассказывал. Передо мной сидела пожилая и, как я уже знала, слепая, но очень бодрая и сильная женщина, что выдавала ее речь, твердая и уверенная. После первой поездки к ней я уже почувствовала, что получила облегчение как телесное, так и духовное и желание поехать к ней было снова и снова…
Лечила она по-особому, без боли и, как казалось, очень просто. У меня на горле образовалось что-то вроде кости, она просто дотронулась руками до этого места и сказала, что все пройдет. Так и произошло. Приехав домой, заметила, что шишка заметно уменьшилась, а через неделю исчезла совсем. Матушка также выгнала из меня песок, камни и исцелила многие женские расстройства. Впоследствии я ездила к ней уже больше за духовным советом.
Нина Михайловна, так ее звали в миру, не видя телесными очами, прозревала многое духовным зрением. Хочу описать несколько фактов.
Один раз она меня спрашивает: «А много ли вы посадили картошки?». Я отвечаю: «Три огорода, ведь для храма надо». А матушка говорит: «Пять мешков накопаете, а больше там нечего взять». Я пыталась доказать, что это не так, что у нас должно быть много картошки, но, когда приехала домой, узнала, что нашу картошку на двух огородах кто-то выкопал ночью, а на третьем, когда стали копать, оказалась одна гниль, как раз пять мешков и собрали. Потом матушка утешила меня тем, что Бог не оставит голодной, и рассказала про себя одну историю. В молодые годы, когда она бедствовала одна с детьми, отец Моисей (ныне прославленный преподобный Моисей Уфимский) велел зайти к нему, спуститься в подпол и достать оттуда мешок картошки. Она сказала ему, что ей, женщине, не под силу будет донести до дома целый мешок картошки.
«Ангелы помогут», — ответил он.
Взвалив на себя этот мешок, она, как на крыльях, с легкостью донесла его до своего дома. Но и это не самое удивительное. Этот мешок картошки не заканчивался всю зиму, хотя едоков было немало — шестеро детей да сама седьмая.
Другой случай. До моей работы было полтора километра, и я ходила туда и обратно пешком. С матушкой на эту тему мы никогда не разговаривали, и она не могла ничего знать. Но однажды вдруг спрашивает меня: «А сколько до твоей работы идти надо, наверное, километра полтора есть? Ты, когда бежишь на работу, на устах молитву шепчи, всегда с Богом ходи».
Был еще один интересный случай. Один мой знакомый попросил меня спросить у Нины Михайловны, как ему жить дальше, хотя они не знали друг друга. При встрече с матушкой я исполнила его просьбу. Несколько раз задала этот вопрос, а она делает вид, что не слышит, наконец, ответила со строгостью: «Вот ко мне приходят сильно больные люди, вылечив, я начинаю их вразумлять, что они неправильно живут, а им это не нравится, уезжают и за глаза меня колдуньей называют, вот и твоему знакомому ничего не скажу, потому что он мне не верит». Когда я передала эти слова тому человеку, то он признался, что действительно хотел проверить, от Бога ли она лечит и кто дал ей право учить людей как жить. После нашего разговора он наложил на себя трехдневный пост, ничего не ел, кроме просфоры и святой воды, и читал три дня подряд Псалтирь.
«Теперь я вижу, что это человек Божий и ее надо слушаться», — признался он. Впоследствии он стал ее духовным чадом и уехал в монастырь.
Как-то раз приехала к ней домой и не успела еще ничего ей рассказать, как она посадила меня по обычаю рядом с собой и говорит: «Что, бывший муж приходил, разбойничал у тебя, все иконы побил? Очень большой грех сделал, но ты за него все равно молись. Он не ведает, что творит, его колдуны опоили, и он сам себе не рад. Меня тоже муж обижал сильно, но видно так Богу было угодно, надо все прощать, терпеть и молиться». И она благословила меня уехать с детьми в с. Ира, в Марфо-Мариинскую обитель к отцу Виталию. Но жизнь непредсказуема, бывший муж через несколько лет забрал детей к себе, видно, на все воля Божья, отец Виталий овдовел и принял постриг, став игуменом Николаем, Марфо-Мариинская обитель постепенно превратилась в женский монастырь. А Нина Михайловна принимает в г. Уфе постриг в монашество с именем Моисея в честь преподобного Моисея Уфимского, с которым прослужила в храме при его жизни 30 лет.
Зная матушку Моисею, отец Николай привез ее во время поста в монастырь с. Ира помолиться, где она и осталась жить, а мне дал послушание быть у нее келейницей. Не скрою, что я хотела этого и молилась преподобному отцу Моисею, чтобы мать Моисея приехала в этот монастырь, а я была бы при ней. Все исполнилось, как просила.
Монастырь…
Через некоторое время батюшка, отец Николай, на праздник «Введение Пресвятой Богородицы» постриг матушку Моисею в великую схиму с именем Рафаила в честь архангела Рафаила (целитель, путеводитель), а меня в этот же вечер — в иночество с именем Варвара в честь Варвары Скворчихинской. Душевной радости не было предела. Мы зажили с ней единой духовной жизнью. Скорби, радости, болезни, искушения, — все претерпели вместе, я ей доверяла все, ничего не скрывая, ни помыслы, ни поступки, получая от нее и своего духовника отца Николая большую духовную поддержку. Наша настоятельница матушка Серафима с любовью относилась к матушке Рафаиле и создавала все условия для ее проживания, дозволяла нуждающимся в ее помощи людям (а они шли толпами) приходить к ней, теперь уже больше за духовным врачеванием, так как матушка Рафаила телесно почти не лечила из-за своей немощи в силу своего возраста и состояния здоровья.
Враги…
Как я уже писала, матушка Рафаила была слепой, но могла видеть духовно. Однажды я привела ее в свою келью, а она спрашивает, что за книга у меня светится. Я ответила, что это Библия на аналое.
У нее было еще одно редкое видение — она видела как наяву бесов, которых называла врагами. Говорила, что вид у них ужасный: бывают в виде чудовищ, но бывает, что они принимают вид красивых людей, а в последнее время стали появляться в виде летающих тарелок (НЛО). Часто, бывало, матушка сидит и не себя крестит, а стороны. Спрашиваю: «Вы что, кого-то видите?»
«Да, — отвечает, — открывай форточки, сейчас они будут улетать, уже гасят свои прожекторы и собирают огненные языки». Другой раз зовет меня: «Варвара, начинай петь «Иже крестом ограждаемся». Через некоторое время говорит: «Все, ушли. Сейчас они меня не могут тронуть, боятся. Хотят ударить, у них руки назад заворачиваются. Я их крещу, они столбенеют и рассыпаются или падают, выпучив глаза. А вот до пострига сколько они моей кровушки выпили».
Рассказывала, какие тяжкие мучения от бесов перетерпела перед постригом, в Великий пост. Когда все домашние уходили из дома, они приходили и начинали мучить и изводить ее. Не давали ни есть, ни пить, ни спать. Одни мощи остались тогда от матушки. Если б не молилась беспрестанно, был бы конец. По ее словам, они являлись к ней в виде чудовищ, подползали к ногам, грызли, резали пальцы и сосали кровь из ног, вонзали раскаленные длинные иглы в лицо, оставляя следы от ожогов, душили газом, приходили в виде людей и показывали ей карты (девчонкой гадала на картах), корчились, изображая, как она в молодости плясала, показывали столы с гадами, за то, что нарушала пост, кричали в уши, ругались богохульно, смеялись, свистели, запугивали… Как только выдержала все это, сама удивлялась. Дети, увидев ее окровавленные ноги, удивлялись, где она могла так пораниться.
«Божья матерь заступалась, откидывала их от меня, — рассказывала матушка Рафаила. — А после поста сам Владыка постриг меня в монашество. Еду на постриг, а «враги» все со мной, мне стыдно, с детства при храме пою, церковная, а с бесами в храм вхожу. И их так много и не боятся. Вышел Владыка Никон, службу начал и когда всех благословил, половина бесов попадали, а остальные стоят. А как Владыка меня постриг, враги сразу отошли».
«Матушка, а ангелов Вы видели — спросила я как-то у нее. «Вот сегодня за обедом, когда все ели молча, стоял светлый ангел, а как стали разговаривать, он сразу исчез и появился недобрый, аза ним целое полчище набилось… Грешные мы, поэтому не можем светлых ангелов возле себя удержать, они за нас молятся в стороне».
Духовные наставления
В монастыре матушка Рафаила постоянно пребывала в молитве, сидя на кровати, с раннего утра и до ночи не выпускала из рук четки и шептала молитвы, и засыпала, и пробуждалась с молитвой на устах, осеняя себя крестным знамением.
«Молчание — золото, — учила матушка. — Везде нужно молчать, когда тебя спросят — дай ответ, а не спросят — всегда молчи и молись. Если тебя ругают — это хорошо, а если незаслуженно — терпи и во внимание не бери».
Всегда вспоминала: «Когда я работала в детском доме, то были случаи, когда директриса срывала на мне зло, вызовет в кабинет, накричит, а я стою молча и молитву про себя читаю. А к вечеру она раскается, просит прощения, что ни за что поругала. Спрашивает: «Что, сильно я тебя обидела”». А я отвечаю: «Когда? Я ничего не слышала». И с другими я себя так вела, за это меня уважали и во всем доверяли.
«Обижаться и держать в себе обиду и зло — большой грех, — наставляла матушка. — Нужно всех прощать и любить».
Рассказала один случай из своей жизни. Пришла к ней одна женщина и говорит: «Матушка, я не могу простить одного человека, и каюсь, и плачу пред Господом, но не могу пересилить себя». А матушка ей ответила: «Ишь, ты какая! А сама такой грех делала?». Та отвечает: «Да, грешна». «Видишь, какой грех нехороший. А как тебе кажется, Господу это нравится? Ему это мерзко, но он же прощает тебя, когда каешься, и ты прости».
На вопросы о судьбе нашей России, о паспортах, переездах для спасения матушка отвечала так: «Не место и бумажка нас спасают, а вера в Бога!». За Россию велела усердно молиться, а не разглагольствовать, все это пустое.
Многие приходили и жаловались на священников, матушка при этом приставляла палец к губам в знак того, что об этом нельзя говорить.
«Они — священники, на них дух святой, они от Господа у престола служат, сколько они страдают неповинно, сколько на них клевещут! А кто из них и споткнулся, Господь сам знает, как его спасти. Вот знала я одного священника, хороший был батюшка, все его любили, но был у него один грешок, так его Боженька на 20 лет в постель уложил, не двигался даже. Искупил свой грех и с миром, с Богом в душе скончался. Знала и другого батюшку, крест у него жизненный был тяжелый, много клеветы перетерпел. Послали его к нам в храм служить, а он весь больной, давление высокое поднималось. Однажды, помню, службу ведет, ау самого лицо красное, а клеветники перешептываются: батюшка пьяный служит. Я их пристыдила: зачем человека зря оговариваете, видите же, что он старый и больной… И все равно не поверили, жалобу Владыке написали и за меня в ней тоже расписались. А тот батюшка вскоре умер и в царствие Божие пошел, а та женщина, что писала, недостойную смерть приняла — споткнувшись, упала в грязную лужу и захлебнулась в ней. А ее душа куда пошла? Священство, монашествующих осуждать особенно нельзя. Бог все о каждом знает, он — судья!»
Говорила, что на родительскую субботу желательно что-нибудь испечь и подать милостыню за усопших. Однажды был такой случай на Димитриевскую субботу. Прибежала с клироса посмотреть, как матушка себя чувствует, а она говорит мне, чтобы я поставила чайник, мол, смотри, сколько народа ко мне пришли на прием и все с пирогами, я чай попью и всех приму.
Я говорю ей, что нет никаких людей и пирогов нет. А она: «Значит, это покойники пришли, те, кого некому поминать, меня просят. У меня своих триста человек, каждый день их поминаю по памяти, всех помню». Память у матушки была феноменальная, знала наизусть устав церковного пения, тропари, кондаки, величания всех праздников и многих святых, часы, разные песнопения, Псалтирь. Она запоминала, кто, когда и с какой нуждой к ней приходил и кто у него родственники.
Всегда наставляла, что в жизни все хорошее и плохое — по делам нашим. Много грешим, редко каемся, мало молимся. Помню, пришла к ней однажды одна женщина и начала жаловаться, что в ее жизни все не так и дома, и на работе, везде ее обижают. А матушка спрашивает: «А ты аборты делала?». Та отвечает: «Да, больше десяти». «Столько душ загубила и хочешь счастливой жизни? Ты должна каждодневно оплакивать свой грех и за себя молиться в первую очередь, а не за детей, которые тебя не слушают. Сама грешница, потому и дети твои страдают. Вот что я тебе скажу: читай правило «Верую» 40 раз в день». «А сколько дней читать?» «Всю жизнь…»
Ни один человек не проходит по жизни без испытаний, и не все способны устоять против дьявольской силы. Но мало кто решается искренне признаться в грехах, не у каждого хватит для этого духа. Но от нее трудно было что-то скрыть. Призывала каяться, исправляться, пока не погрязли полностью в грехах. В этом спасение, наставляла старица.
В храме матушка не разрешала ни ходить, ни отвлекаться на разговоры. Говорила: «Здесь только ты и Бог. Я всю жизнь на клиросе пела и никого в храме не знала, по сторонам не глядела».
Молиться велела со вниманием, с чувством внутри.
Голгофа.
Трудно дописывать последние строки о земной жизни нашей матушки Рафаилы.
В сердцах многих людей оставила она добрую память о себе. Кто знал ее, не обрывали связи с ней и во время пребывания в Марфо-Мариинском женском монастыре в с. Ира, и после переезда ее в Покрово-Эннатский мужской монастырь в с. Дедово.
4 ноября 2007 года у матушки был юбилей, 90-летие со дня рождения. Было много гостей с разных городов, приехали и на автобусах, и на машинах. Сколько было поздравлений, искренних пожеланий, подарков! Я находилась рядом с матушкой и видела, с каким благоговением обращались люди к великой схимнице. Несмотря на то что она только что со всеми попрощалась в храме после длительной службы, каждый из гостей старался зайти к ней в келью, услышать от нее отдельное слово, коснуться ее рук. Я видела, что она очень устала. Но никого не торопила. Она знала, что, принимает людей и их поздравления последний раз, и отдавала всем заходившим всю себя без остатка. Она улыбалась, отвечала на поздравления. Чего ей это стоило, знала только она и Господь. Дни ее были уже сочтены. Нуждаясь в ее молитвенной помощи, некоторые просили у нее разрешения приехать в ближайшие дни. Она отвечала: нет, не успеете, меня скоро здесь не будет. Почему «не будет» догадывались только близкие. В моей душе в те минуты сами собой возникли евангельские воспоминания, мысли и внутренний диалог: когда-то Иисуса Христа, въехавшего в Иерусалим, встречали с пальмовыми ветвями, громко приветствуя «Оссана Вышних Богу», а через неделю он будет в тяжелых муках умирать на Кресте. Так прообразно я думала и о матушке Рафаиле, что в это воскресенье ее чествуют, а через несколько дней она будет умирать в больших страданиях. Я даже не знаю, почему мне так подумалось, но так оно и случилось. После отъезда гостей состояние матушки резко ухудшилось, и я уже не отходила от нее ни на минуту. Она просила, чтобы я ей постоянно читала Евангелие, Псалтирь, акафисты, духовную литературу о мучениках. Было время задуматься о жизни.
Все мы проходим жизненный путь Христа, кто следует за ним. Каждый несет свой крест по жизни, какой ему дал Господь. Но схима — особый монашеский крест, живая жертва Богу. При постриге добровольно дается обет молиться за весь мир и страдать, брать болезни на себя, тем самым вымаливать и искупать человеческие грехи. Какую нужно иметь любовь, чтобы пойти на такой мученический подвиг! Какую нужно иметь веру и сколько терпения, чтобы все это вынести и донести свой крест до Голгофы, как когда-то нес его Христос, и неустанно молиться за человеческий род. Так и матушка Рафаила, испытывая большие страдания от своей болезни, до последнего издыхания не оставляла молитву.
За несколько дней до смерти она подозвала меня к себе и сказала: «Варвара, ты слышишь, стреляют». Я ответила, что не слышу. На улице как раз выпал первый снег, он падал тихо и плавно, и вокруг стояла необыкновенная, по-особому благодатная тишина. Я сказала матушке, что, наверное, у нее поднялось давление и нужно вызвать врача. Она ответила, что не надо никого вызывать, поскольку она здорова, и продолжала настаивать, что слышит взрывы. Тогда я спросила у нее, что это значит, может, будет война? Она помолчала, потом ответила: «Не знаю, но нужно крепко молиться, чтобы ее не было».
Матушка говорила: «Я буду тяжело умирать, меня будут убивать». Я возражала: «Нет, матушка, вам не нужно бояться смерти, вы много претерпели в жизни, потому легко отойдете ко Господу и никто вас убивать не будет». В то время я еще не понимала, что схимники умирают в тяжких страданиях за наши грехи.
Она также предсказала мне, что меня скоро постригут в монашество и что я буду настоятельницей женского монастыря, предупредила даже о моей кончине, чтобы я была готова к этому: «Варвара, не бойся, где бы ты не была, я везде буду с тобой». Вскоре после матушкиной кончины меня постригли в монашество (это было 8 января 2008 года), а в апреле наш Владыка Архиепископ Никон назначил меня настоятельницей Смоленско-Бугабашского женского монастыря.
9 ноября 2007 года матушки не стало. За день до кончины, вечером 8 ноября, она уже очень плохо себя чувствовала, но была в хорошем настроении, даже шутила. Она попросила позвать к себе своего духовного отца игумена Николая, долго держала его руки в своих и постоянно их целовала, а потом попросила его: «Батюшка, пусть приедет матушка Серафима и благословит меня своим крестом, я завтра буду умирать».
С 8 по 9 ноября мы с ней почти не спали, она постоянно подзывала меня к себе и велела молиться, даже ругала: «Ты все спишь? Молись»
9 ноября в 6 часов утра она велела мне позвать о. Николая, чтобы он ее исповедал и причастил, сильно торопила. Я все исполнила, как она просила. В 10 часов утра, когда я подошла к ней, она взяла меня за руку, положила на свою грудь к сердцу, там было очень горячо, будто кипятком полили. Я видела, как ей было больно, но она терпела, не жаловалась и, как всегда, шептала молитву. Я крепко обняла ее, и она стала вслух читать наизусть псалмы, на мои вопросы уже не отвечала.
«Праведницы да возрадуются, грешницы да восплачутся», — это были последние слова ее наставления.
Вырвав свою руку, я побежала за батюшкой, и мы с ним стали свидетелями ее тяжких предсмертных страданий. Глядя на ее мучения, мы действительно верили, что ее убивали нечистые духи, но сила духа не оставляла матушку. Она была уже без сознания, а губы продолжали шептать: «Господи, помилуй!» Это удивляло и поражало, но было очевидным: она достигла того состояния, что молитва стала ее дыханием.
Приехали матушкины дочери — старшая Алевтина и самая младшая Мария. Все плакали, а отец Николай держал ее за руку, утешал, уговаривал потерпеть еще немного, вместе с ней молился: «Господи, помилуй». К этому времени матушку парализовало, левая половина ее тела почернела и как бы окаменела. И тут мы стали свидетелями нового чуда. Как только Мария взяла мать за руку, парализованная часть тела стала оживать, побелела, стала теплой, она успокоилась. Вспомнились слова матушки: мои руки в руках Марии, она продолжит мой путь, будет лечить людей, как и я. Мы все подумали, что матушка еще поживет, но она так уже и не пришла в себя. Приехала матушка Серафима — настоятельница Марфо-Мариинского женского монастыря, и, как хотела того матушка, благословила ее своим крестом, после чего она тихо и мирно отошла к Господу. В келье усопшей благоухали иконы…
При прощании с матушкой на кладбище я дотронулась до ее рук — они были не застывшие, по-прежнему мягкие, как у живой.
Ее кончина стала большой потерей не только для ее детей, родных и близких, но и всех тех, кто знал ее по жизни. После похорон, когда я приходила к ее могилке, она меня три дня утешала, будто со мной беседовала, я воспринимала это как реальность и поэтому никому ничего не говорила. На 9-ый день после кончины при чтении акафиста за единоумершего меня оставили скорби, а на 40-й день я почувствовала великий праздник в моей душе, будто матушка дала знать, что ей там хорошо…
Мне думается, что каждый, кому хоть раз довелось быть рядом с нашей незабвенной матушкой Рафаилой, навсегда запомнил тепло ее рук, неземную любовь ко всем.
Царствие ей небесное!